суббота, 23 ноября, 2024
Барнаул, 20 февраля – Атмосфера, Александр Шелягин. История России, которая неразрывно связана с ныне независимыми государствами на постсоветском пространстве, как представляется, ныне претерпевает очередной виток пересмотра в контексте резко обострившейся международной обстановки. Ревизии и сомнению подвергаются даже общепризнанные ранее положения, связанные с событиями менее чем вековой давности. О новом цикле манипуляций с исторической наукой и проблемах, которые претерпевает эта отрасль знания в системе современного образования, портал "Сибинфо" поговорил с профессором кафедры отечественной истории Алтайского государственного университета Татьяной Николаевной Соболевой.
– Татьяна Николаевна, сегодня ввиду целого ряда международных событий вопросы нашей отечественной истории все чаще поднимаются и обсуждаются в политическом пространстве. Особенно это заметно на примере Украины, где появляются иные трактовки исторических событий, иное отношение в Великой Отечественной войне. Не кажется ли Вам, что российская история в настоящее время подвергается ревизии и становится предметом политических спекуляций? И можно ли говорить о том, что в России на государственном уровне истории в контексте такой ситуации уделяется повышенное внимание?
– Если говорить об Украине, то это очевидно. Там сейчас пытаются оправдать ту политику, которая проводится. И получается так, что ориентирами для них служат антигерои, которые якобы боролись за независимость Украины, но при этом не чурались сотрудничать с гитлеровской Германией. При этом принципиально иначе интерпретируется вклад, который в свое время внес Советский союз.
Что касается позиции наших официальных властей, то, безусловно, с одной стороны, мне нравится стремление подчеркнуть особую роль истории в воспитании подрастающего поколения. Но одно дело – как выглядит ситуация на словах, а другое – как все происходит в реальности.
Лично я считаю, что сегодня качество гуманитарного образования, которое мы имеем в том числе и относительно истории, находится в плачевном состоянии. Отсюда исходит одна из проблем, с которой мы сталкиваемся – некомпетентность молодых людей в вопросах истории. Полагаю, что это во многом результат тех процессов, которые идут в образовании в целом, когда все сосредотачивается не на развитии мышления, не на развитии творческого потенциала, а бюрократизации и выхолащивании живого содержания. Кроме того, я совершенно не могу согласиться с новым стандартом по истории, который уже внедряется в школьную практику.
Дело в том, что есть дисциплины, где сначала формируется цель, потом формы и методы, а затем уже под инструментарий подстраивается содержание. История принадлежит к иной категории. Здесь связка иная – сначала цель, потом содержание, а уже затем выбор форм, методов, приемов, средств обучения.
Тем самым я хочу сказать, что очень мало внимания сегодня уделяется содержательной составляющей. Но без этого ничего не будет работать! Быть может, я человек консервативных убеждений, но я не приемлю одного из главных посылов в нынешней системе образования. Так, считается, что дети изначально готовы к тому, чтобы на пустом месте создавать некий образовательный продукт. Я этого не наблюдаю. Я очень люблю фразу Белинского "Пустая голова не соображает". То есть, иными словами, ее сначала нужно наполнить содержанием. В данном случае очень важно то, кто будет производить это наполнение.
Поэтому, несмотря на то, что сегодня у нас очень много говорится о необходимости знания своей истории, патриотического воспитания и так далее, я не вижу в этом направлении реальных шагов со стороны государства.
– И как Вы считаете, вектор в данном случае направлен в какую сторону?
– В отрицательную. Пока я не вижу реального положительного развития. Удивительно, но в 90-е годы, как мне кажется, было даже лучше. Наверное, это оттого, что никто нами не занимался, высшей школой специально никто не руководил, и не было насаждения бюрократического подхода к организации и осуществлению учебного процесса, как сейчас.
– Представляется, что подобные проблемы в вопросах образования и преподавания истории типичны в целом на постсоветском пространстве. Можно ли, на ваш взгляд, говорить о том, что именно отсюда во многом и выходит то, что историей становится легко манипулировать и использовать ее в интересах тех или иных политических сил?
– Да, конечно. Это создает основания для манипуляций. Когда мы говорим о знании как таковом, то понимаем, что оно становится фундаментом для ориентации в очень многих вопросах. Знание дает способность к переработке информации, которая пропускается через личность. А это, как мне кажется, утрачено. И поэтому то, что незнание истории позволяет манипулировать сознанием людей, которые попадаются на всякие удочки СМИ и интернета, как ни печально, выглядит вполне естественным.
Относительно интернета, кстати, нужно сказать, что мне он очень нравится своими возможностями. Но в то же время в этом потоке информации столько мусора, который необходимо фильтровать. А молодое поколение не защищено и многие вещи, различные голословные утверждения воспринимает на веру.
– Ввиду этого, как, на Ваш взгляд, должно реагировать научное сообщество на всевозможные манипуляции и спекуляции, которые мы сегодня наблюдаем?
– Научное сообщество, я думаю, реагирует на то, что происходит, своим трудом, своими публикациями, участием в различных научных конференциях, которые зачастую находятся на стыке исследовательской и общественной деятельности. Но в данном случае надо иметь в виду, что сегодня мы живем в таком обществе, где от рядового члена этого общества мало что зависит. Поэтому возможности научного сообщества в этом смысле выглядят весьма ограниченными и, как правило, способов влияния на тех, кто принимает те или иные государственные решения, просто нет.
– Татьяна Николаевна, не могу не спросить Вас о такой проблеме, как единый учебник истории. По этому поводу велась довольно заметная общественная дискуссия. Как Вы относитесь к идее введения единого учебника истории?
– Я отношусь к этому отрицательно. Цель понятна – унификация, которая затрагивает в том числе и систему формирования взглядов. Я вообще против унификации как таковой и всегда считала, что важнейшим достижением в гуманитарной сфере в эпоху перестройки стало многообразие позиций. Это всегда более плодотворно, чем загонять кого-то в определенные рамки.
Поэтому позицию появления единого учебника истории я не разделяю, поскольку среднестатистический учитель будет действовать только в соответствии с этим учебником и не будет использовать возможности привлечения дополнительных пособий и научно-популярной литературы.
– Опять же обращаясь к проблеме исторических махинаций и манипуляций, как думаете, сегодняшняя ревизия нашей истории со стороны соседних государств – это нечто новое, или все это уже проходили после распада СССР?
– Беда в том, что сегодня это осознанный инструмент политики. Мало того, это инструмент политики международной. Допустим, раньше, когда происходило формирование других оценок к нашей истории, переосмысление и критичное отношение к ней в постперестроечное время – это было нашим внутренним делом. И это одно, когда мы сами посыпаем себе голову пеплом и говорим: "Это было плохо, это было неправильно".
Но совсем другое дело, когда сегодня все выплескивается на международную арену, а отношения между государствами выясняются посредством манипуляций с прошлым. В данном случае мне вообще трудно признать право людей охаивать то, что было до них, исходя только из соображений конкретного политического момента, личной выгоды и борьбы за власть. Это мне кажется неприемлемым.
А сейчас подвергаются ревизии результаты Второй мировой войны, закрепленные на международных конференциях, Нюрнбергским процессом. Все это берется под сомнение! И меня пугает то, к чему приведет такой пересмотр. Ведь речь в данном случае уже идет не об истории, а в целом о системе международных отношений и правовых нормах, без которых не может существовать порядок в мире.
