пятница, 22 ноября, 2024
На прошлой неделе филолог, большой знаток Алтая и экскурсовод с 30-летним стажем Сергей Мансков прочитал в барнаульской “Лавке букиниста” лекцию о легендарном Беловодье. “Атмосфера” предлагает читателям познакомиться с ее содержанием.
“Открываешь словарь, а там Беловодья нет”
- Летом 2023 года в экокемпинге “Мир Алтай” проходила философская конференция. Мне предложили рассказать про Беловодье. Я начал собирать материалы. Филолог какой первый шаг делает? Он открывает словарь Владимира Даля, а там Беловодья нет. Он открывает этимологический словарь Русского языка Макса Фасмера, а там Беловодья нет. Он открывает другие словари, даже словари по православию – а там три строчки.
Есть совершенно чудесный автор, который на протяжении пятидесяти лет этой темой занимался, зовут его Кирилл Чистов, который написал несколько книг, которые превратились в большую монографию “Русская народная утопия”. В этой монографии он говорит, что есть две главных темы на протяжении всей истории русского народа. Первая тема – об убиенном и вернувшемся справедливом царе. Это и Петр III, который Пугачев, это и Лжедмитрий, это и старец Федор Кузьмич, живший в Томске (по легенде, под именем старца Федора Кузьмича скрывался император Александр I. – “Атмосфера”.). В народе легенда, что к нам придет добрый царь-избавитель и даст нам все прекрасное, живет постоянно.
Вторая тема, которая из поколения в поколение в разных локациях и в разных культурных слоях существует – это легенда об обетованной земле. И вольно или невольно Беловодье становится такой легендой. Когда она появляется? Как всякая легенда она меняет локации, меняет наполнение, она превращается на рубеже XX – XXI веков в Бурханостан (Бурханостан – таинственная страна в книге алтайского писателя и журналиста ”Запретная книга Белого Бурхана” Владимира Токмакова. – “Атмосфера”.) и в прочие вещи. Она же отчасти является Шамбалой, но до нее мы с вами дойдем.
“Точная историческая локация”
- К моему величайшему удивлению, слово “Беловодье” в разного рода архивах возникает как совершенно точная историческая локация, которая находилась на территории современного Северного Казахстана. Казахский Средний джуз - речка Иртыш - сегодняшний Усть-Коксинский район, Белуха, река Бухтарма, река Белая – такой треугольник, там было совершенно чудесно. Почему? Потому что казачья линия и линия крепостей от Бикатунского острога до Усть-Каменогорского не захватывала эту землю, и разного рода старообрядцы после раскола и разного рода беглые каторжники и прочие пассионарные авантюристы на этой территории оказывались и им там было очень комфортно.
И большими буквами было написано, что эта земля называется Беловодье. И те же речки… Если имели опыт нахождения на Аккемском озере – белая же вода течет? Белая.
“Ни рекрутчины, ни налогов”
- Как мы об этом узнали? Возвращаясь к пруфам, которых Надежда Юрьевна (Скалон, журналистка “Алтапресса”. – “Атмосфера”) требует – они есть. И эти пруфы родились благодаря новосибирской исследовательнице из Института археологии и этнографии, а тогда он назывался Институт истории, филологии и философии Сибирского отделения Академии наук СССР, Тамаре Мамсик, которая работала с архивами судебных дел XVIII – начала XIX века. Она два или три десятилетия их перебирала. И потом возникла работа о беглых крестьянах в период XVIII – XIX веков. Эта работа дала нам документальные свидетельства того, что земля Беловодье существовала. Беглый по имени Федор Сизиков попался каким-то карательным органам нашего Барнаульского завода и рассказал свою восьмилетнюю историю пребывания в Беловодье. И эта история совершенно чудесна.
Федор Сизиков рассказывает о том, что где-то в 1772 году он бежит со Змеиногорского завода, приходит на ту территорию, люди, которые там проживают, снабжают его минимальным инвентарем, каким-то количеством одежды и провизии и говорят: а дальше на всю зиму ты идешь в тайгу и бьешь пушнину. Половину пушнины – нам, половину – себе. Он всю зиму бьет соболей, белок, лис и к весне возвращается. Того, что он оставил себе, хватает сделать первое обустройство.
Потом он нанимается в батраки, и за то, что он пашет землю, ему дают ячмень, и он свое поле засеивает. Получает первый урожай, отправляется зимой на Иртыш, добывает там струю бобра, благородную рыбу и к концу второго года пребывания в этой славной земле он ощущает себя крепко стоящим на ногах. К четвертому году у него огромная изба, и на него работают еще двое батраков.
[В Беловодье] не было ни рекрутчины, ни налогов. Они абсолютно свободны, у них свободное вероисповедание и одна проблема – в этих местах нет соли. А для того, чтобы получить соль, надо отправляться к сети крепостей, к заводам. И Федор Сизиков делает один выход, чтобы получить соль. Он получает соль, забирает двух своих родственников. И снова через четыре года он осуществляет этот поход, и его раз и берут в руки.
“Каждый верит в то, во что хочет”
- Показания на допросе дают первую информацию. Приблизительно в это же время, в 70-е годы XVIII века такая же история повторяется с Коняховым. У него судьба немножко другая, но он ценен тем, что в протоколах допроса остается информация следующая. Его пытают, кто там, раскольники на этой территории пребывают, или разные люди? И Коняхов отвечает на этот вопрос: каждый верит в то, во что хочет, нет никакого диктата. Но здесь можно верить, можно не верить, потому что в те времена были суровейшие наказания за эти вещи. Но жили люди там сыто, комфортно и без власти.
И все бы было замечательно, если бы не те трансформации, которые стали происходить в 80-е годы XVIII века. Степняки стали вести себя по-другому, стал заходить Средний казахский жус на эту территорию грабить, угонять в полон. И три года подряд случался глобальный неурожай. Три года подряд хлеб не родился. И вот тогда продвинутые жители Беловодья почесали затылки и сказали: не пойдем мы в Томскую губернию кланяться, а напишем мы письмо сразу матушке-императрице (Екатерине II. – “Атмосфера”). Гонец принес письмо, матушка-императрица сказала: да прекрасно. И 15 сентября 1790 года вышел указ именовать этих людей каменщиками, их функционал – пограничники и брать с них небольшой ясак – один соболь с мужской души в год, и этого достаточно, и они наши российские люди.
“И отправились в деревню Верхний Уймон”
- И пошло движение к крепостям, начались коммуникации, стали приходить чиновники, а чиновники на Алтае всегда своеобразные были. Вот меня прислали из Санкт-Петербурга, или из Казани, или из Москвы. Мне же надо быстро-быстро… А год за два шел у чиновников в Сибири. Кто-то это терпел, а кто-то, особенно старообрядческая часть, сказали: что-то как-то неправильно это, и отправились через четыре-пять дней пути конного, через Катунский хребет в деревню Верхний Уймон. Там уже было несколько раскольников, так называемых бегунов. <…>
На протяжении полутора-двух веков эта территория стала удивительной точкой, форпостом. Я живу в Бащелаке, я живу в Солонешном, я живу в Маралихе, я живу в Козлухе, но для того, чтобы мне туда [в Беловодье] отправиться, я должен прийти в Верхний Уймон, там меня правильно обученные люди возьмут за руку, и через 40 дней я буду в Беловодье. Все просто, бесхитростно.
“В Усть-бе спросить странноприимца Петра Кириллова”
-Но! Когда такая ситуация возникает, надо же какой-то GPS, Глонасс, карту или что-то еще. А я какой-нибудь крепостной крестьянин, если это конец XVIII – начало XIX века, я приписной крестьянин к заводу, что немногим отличалось от крепостного, а у меня в котомке такая карта. Да мне голову отрубят сразу или батогами исхлещут или под шпицрутены бросят. Что-то надо делать. И возникли тайные штуки, которые сегодня в исторической науке называют “путешественник”. Что это такое? В 1862 году соратник Николая Михайловича Ядринцева Щапов опубликовал первый путешественник, который он нашел в одной из старообрядческих общин. Это история, как из Москвы добраться до Беловодья.
Вот более-менее адаптированный [текст], но тем не менее. Небольшой фрагмент, все читать не буду. “На Екатеринбург, на Томск, на Барнаул, вверх по реке Катурне, на Красный яр, деревня Акату, часовня, деревня Устьба. В Усть-бе спросить странноприимца Петра Кириллова, зайти на фатеру. И тут пещер множество, от пещер снеговая гора 300 верст, от Адама лед стоит и никогда не тает. За горою деревня Димонска, в той деревне часовня и обитель, и настоятель инок схимник Иосиф. От той обители есть ход 40 дней с отдыхом и через китайскую землю, и четыре дни Куканию, потом в Японское царство. Живут в губе окияна моря, место называемое Беловодие, и озеров много, и семьдесят островов. Островов есть по 600 верст и между них горы”.
И вот такой путешественник нашел (историк Афанасий Щапов, специалист по истории раскола Русской православной церкви. – “Атмосфера”.) и вплоть до 40-х годов XX века бесконечная погоня за этими путешественниками. Суммарно их нашли пятнадцать. Они разных версий, разного написания, где-то Кирилл Топозерский автор подписывается, где-то без авторства это существует. Кто-то говорит, что на Балканах Беловодье, кто-то говорит на Северном ледовитом океане. Но добрая половина из всех этих пятнадцати путешественников – это история о том, что [в Беловодье] где-то от деревни Верхний Уймон дорога куда-то в сторону Опонских островов.
“Странная старославянская ксерокопия”
-И в принципе к 60-м годам XX века все успокоились, сказали, у нас есть суммарно 15 путешественников вместе с щаповским, где-то в Пушкинском доме хранится, где-то в Историческом государственном архиве, один в Томской библиотеке. И, о чудо! В 2019 году аспирант Петра Дашковского из Алтайского госуниверситета Кирилл Матыцин отправился на практику в Солонешенский район и нашел там какую-то странную старославянскую ксерокопию. Начал расспрашивать… Говорят, да уже почти 15 лет хранится, турист из Бийска путешествовал по окраинам Солонешного, зашел в какой-то пустой дом, залез на чердак и нашел там несколько старославянских рукописей. Ксерокопировал тут же в Солонешном, принес нам в музей, отдал ксерокопию. Сам не представился и исчез.
Оказалось, что это рукописи двух путешественников – один сербский, другой алтайский. Но в отличие от большинства путешественников здесь дорога идет не со стороны Екатеринбурга, Казани, а начинается прямо от города Барнаула. Здесь вольно или невольно возникает вопрос, а как до Барнаула добирались? Тамара Ивановна Злобина, старейший палеограф Алтая, говорит: да все очень просто. Когда академик Николай Николаевич Покровский собирал ГПНТБ (Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН. – “Атмосфера”.), все рукописи из библиотеки Колывано-Воскресенских заводов осели там, он говорил, что наверняка есть какие-то скриптории, где старообрядцы переписывают старые путешественники. А если они их переписывают где-то в предгорьях, зачем им писать про Екатеринбург, Казань, когда дорога вот отсюда идет. И по ее [Злобиной] версии, где-то он [путешественник] здесь писан и здесь он остался.
“Он взял грамоту, взял 150 рублей золотом и исчез”
-Еще одни архивные свидетельства этого явления – это данные МВД. По-моему, в 1807 году в славный город Санкт-Петербург прибывает Дементий Бобылев и говорит: я знаю, где находится Беловодье. Там живут 200 тысяч людей, я вас туда уведу. 200 тысяч людей – страна без власти, богато живут. Александр I говорит: вот тебе 150 рублей золотом, грамота царская, ты поведешь экспедицию. Он взял грамоту, взял 150 рублей золотом и исчез. А потом еще один, Мефодий Шумилов, в этом же году решил эту аферу провести второй раз и пришел к томскому [губернатору]. Но там уже знали, говорят: веди. А гонорар? Ну, веди. И на этом все закончилось. Но в архивах МВД эта история есть.
“Пржевальский нашел эту территорию на озере Лобнор”
-Когда мы начинаем разбираться, как это работало в этнографической науке, то возникают три главных фигуры: Николай Михайлович Пржевальский, Григорий Николаевич Потанин и Николай Михайлович Ядринцев. Для всех троих эта тема была родная. Пржевальский специально, путешествуя по Азии, нашел эту территорию на озере Лобнор, сегодня это территория Синьцзян-Уйгурского автономного района [КНР]. Там было совершенно чудесно и в XVIII и в начале XIX века. Когда туда прибыл Пржевальский, оно [озеро] стало усыхать, но он говорит, что находил свидетельства первых русских деревень, где людям было очень-очень комфортно.
И мы бы с удовольствием, как археологи, проверили бы все эти вещи, если бы озеро не пересохло как Аральское море. А через некоторое время там начали, как на Семипалатинском полигоне, китайские власти производить испытания ядерного оружия. Если сегодня по Гугл-картам посмотреть, там сегодня выжженая территория, там вообще ничего нет.
“Да нет, Беловодье в предгорьях”
-Николай Михайлович Ядринцев вместе с Григорием Николаевичем Потаниным говорили, да нет, Беловодье в предгорьях. Там, где Алтайская плита стыкуется с большой горной системой, там вибрации, там разломы, эффект подпруживания, когда атмосфера играет особым образом. Оно где-то здесь. У Людмилы Козловой из Бийска есть повесть “Беловодье”, где она очень четко вот эту дает локацию. Но у нее фантастика, у нее там какие-то летательные аппараты как капли, живут совершенные люди, владеющие другими технологиями.
“Первый начинает, пожалуй, Мельников-Печерский”
-Удивительная вещь, что преизрядное количество людей в этот период осуществляли многодневные экспедиции в поисках Беловодья. Особенно это раскольники-бегуны. И если мы с вами посмотрим количество литературы, которая возникает в это время, то он будет совершенно волшебно, потому что помимо [Александра] Новоселова и [Вячеслава] Шишкова, которые пишут об этом… Первый начинает, пожалуй, Мельников-Печерский, у которого в “Лесах” в 1871 году возникает эта тема в литературе впервые. А потом для меня самые яркие книжки это Новоселов “Беловодье” и небольшая повестушка Вячеслава Яковлевича Шишкова “Алые сугробы”, которая написана в Петрограде в 1926 году.
“Беловодье” – это вообще рассказ о том, что сушатся сухари, откармливаются лошади, укрепляется упряжь, оружие тщательно смазывается, все набираются сил, и 40 – 50 человек на конях отправляются на поиски “Беловодья”.
Вячеслав Яковлевич Шишков в своих “Чуйских былях” разрушает практически всю ту мифологию, к которой мы привыкли, о том, что Чуйский тракт – это дорога, по которой русские купцы несли деньги, дипломатию, лекарства и прочее. И вот Монголия, которая тогда являлась частью Маньчжурской империи, Китайской империи, Алтай, где жили так называемые калмыки, так называли алтайцев в XIX веке, получали определенное просвещение и все остальное. Шишкова читаешь – нет такого купца, который бы не черпал слезы калмыков ведрами, а извозчики, которые занимались перевозом, садились и кидали камнями в каменные бабы, а алтайцы рядом стояли и рыдали.
И вот у Новоселова получается такая старообрядческая община, которая не против заняться барантой и отжать 200 – 300 лошадей у соседей, и в итоге все заканчивается, потому что соседи говорят: ну сколько это будет продолжаться?
А Вячеслав Яковлевич Шишков дает такую классическую бинарную картину: из средней России отправляются на поиски хорошей земли для заселения два культурных героя – один Шварценеггер, герой, все может, руками подковы гнет, белку руками с дерева ловит, а другой песельник, со свирелью, худой, субтильный, с птичками разговаривает.
“Видел ли Рерих Белуху?”
С началом революционных событий, с началом Гражданской войны вся эта тема ушла вплоть до Николая Константиновича Рериха, который в 1925 году отправился из Индии в знаменитый поход, вышел к Омску, терпел нужду на гималайских перевалах – минус 50, зимовал полтора месяца, ел коней, все разбежались, но до Омска он дошел. Добрался до Москвы, там получил разного рода поддержку и 26 июля 1926 года сошел с парохода в Барнауле и встретился с художниками, прочитал лекцию. А потом сел на другой пароход, отправился в Бийск и тут началось.
Пошел дождь. И все его недолгое пребывание на Алтае его сопровождал дождь. Сегодня, когда едешь, и дворники все время работают, некомфортно. Тогда, когда едешь на телеге и у тебя нет дворников, и вокруг все в тучах, вообще некомфортно. Есть мнение, я Андрея Владимировича Иванова, Ирину Валерьевну Фотиеву и Михаила Шишина пытал по поводу того – есть несколько картин Рериха “Белуха” – видел ли Рерих Белуху? Он не был под Белухой.
Рериховцы спорят, что есть две точки, с которых в хорошую погоду, без дождя, видно Белуху. Это гора Саптан у деревни Катанда. Там за час можно на конях подняться, сам раз пять-шесть наблюдал, там прекрасно видно Белуху. И есть вид от Тюнгура. Отходишь 10 километров от деревни Тюнгур – есть хороший вид. Если ты идешь на конях от Тюнгура, то это дня два – два с половиной для того, чтобы до этой точки добраться. Рериху не повезло с погодой, у Рериха не было времени, под Белухой он не был. Он мог ее увидеть, если бы была хорошая погода.
“Идею об обетованной земле, о Шамбале, принесли с Гималаев”
-Тогда возникла тема Шамбалы. У меня такое ощущение, что здесь сошлись два вектора. Первый вектор – когда из Индии на Омск Рерих шел и проходил через гималайские сакральные центры, там идея у него усилилась и каким-то образом превратилась в ядро. Когда он прибыл в Москву и там, если верить Шишкину (Олег Шишкин, автор книги “Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса”. – “Атмосфера”.), были Блюмкин, Бокий (Яков Блюмкин, советский разведчик, в 1926 – 1927 годах – представитель ОГПУ в Монгольской республике; Глеб Бокий в 1921 – 1937 годах начальник криптоаналитического подразделения ВЧК – ОГПУ - НКВД, занимавшегося защитой секретной информации и ведавшего вопросами шифрования и дешифрования сообщений. – “Атмосфера”.) и прочие, кто занимался этой темой [Шамбалой]. Эти люди со времен Дзержинского, с 1921 года, тоже искали Шамбалу.
Когда Рерих оказался в Верхнем Уймоне и глава семьи Атамановых почти неделю с ним нянчился и водил по лучшим местам, Рерих ему сказал, что когда-то идею об обетованной земле, о Шамбале, принесли с Гималаев, из Тибета. Калмыки услышали все это, рассказали старообрядческому населению и возникла эта обетованная земля Беловодье.
Современные этнографы категорически против этой позиции по одной единственной причине, что Беловодье – это Беловодье, а Шамбала – это Шамбала. <…> Но в дневниках “Алтай - Гималаи” и в “Сердце Азии” эта тема возникает, и Рерих уверен, что гималайская Шамбала и алтайский вариант Беловодья – это одно и то же.
“С рериховских произведений Беловодье-Шамбала начинает работать как некий духовный центр”
-Но, возвращаясь к этой замечательной локации Белуха – вокруг – Усть-Коксинский район, автор единственной, пожалуй, биографии Георгия Дмитриевича Гребенщикова (русский писатель, критик и журналист. – “Атмосфера”.) Владимир Андреевич Росов, который его архив к нам радостно в ГМИЛИКА привез, он в биографии Гребенщикова приводит тот фрагмент, который современные наши алтайские рериховцы никак не комментируют. Ситуация такая. Гребенщиков эмигрировал - Константинополь, Франция Соединенные Штаты. Оказавшись в 1924 году в Соединенных Штатах, он начал работать в музее Рериха. С Рерихом были замечательные отношения, у Гребенщикова в определенные этапы развития то Потанин был отцом, который помогал, то у него Горький был отцом, потом Рерих стал отцом, который помогал и которому он абсолютно доверял. И Рерих в ответ ему доверял. И вот в этой биографии Гребенщикова есть удивительные карты, документы о том, что Рерих, в том числе в Москве, договаривался об американской концессии территории Белухи и вокруг Белухи. Заезжают американцы, привозят русскоязычное население эмигрантское, осваивают полезные ископаемые, которых там немеряно, моют золото, а советское правительство от этого получает преизрядный гешефт. И вот когда ты смотришь эти карты, они абсолютно стыкуются с концепцией о том, что на этом месте самом находится Беловодье.
Рерих, пожалуй, сделал главный шаг. Если до него Беловодье воспринималось как просто свободная земля без власти, где сытно, где комфортно, с рериховских произведений Беловодье-Шамбала начинает работать как некий духовный центр. Это место, где живут великие учителя, это место, где ты находишь смысл, это место, с которого начнется будущее. И вот из каких-то таких вариантов не очень рабочих получается, что здесь это приобретает определенный сакральный статус. Если треугольник Северного Казахстана – это абсолютная прагматика. Если из Уймона это попытки найти благословенную землю на территории Китая – это тоже свобода и сытость, то здесь еще возникает так называемая духовность.
“Постепенно у них возникают идеи, которые связаны с Шамбалой”
-И все бы это работало, и мы бы с вами сказали “классная легенда”, если бы не заинтересованность одного из подразделений, которое занималось мистикой. И в стремиловской книжке (см. ниже), и в шишкинской книжке, которые нельзя назвать научными, но которые приводят документы, конечно, здесь фактчекинг должен быть, некоторые из них из закрытых фондов, получается, что до 1937 года было ведомство Бокия в НКВД, которое занималось паранормальными явлениями, в том числе Беловодьем. А фашистской Германии возникает организация “Аненербе”, которую курирует Мюллер, она особенно развивается во время Второй мировой войны. Они начинают заниматься всем, что связано с какими-то мистическими штуками. <…>
Постепенно у них возникают идеи, которые связаны с Шамбалой. Я не знаю, насколько это верно, опять же здесь фактчекинг нужен, но когда взяли канцелярию Гитлера в апреле 1945 года, то обнаружили, что там преизрядное количество тибетских монахов ходит.
Архивы “Аненербе” должны были быть уничтожены в Черногории, затоплены. Но наша доблестная разведка треть их отбила, треть отбили войска союзников, а треть просто погибла.
“Беловодье находилось на Курильской гряде”
-Если говорить о сегодняшнем интернет-пространстве, есть чудесный товарищ, у которого нет никаких научных степеней, Юрий Абарин, он занимается Беловодьем и утверждает, что Беловодье находилось на Курильской гряде, на острове Янкича. Он со всех сторон закрыт, постоянно туманы, люди там жили в сытости, всего хватало, зверья там было полно, и пахота там была хорошая, и всех тех, кто там случайно оказывался, кормили, снабжали пушниной и отпускали.
“В одной семье получаются две совершенно противоположных версии”
-Еще один этнографический аспект. Это вариант, когда разного рода опросы проводят среди тех людей, которые имеют отношение к старообрядческой культуре. <…> Василий Песков (журналист “Комсомольской правды”), когда писал “Таежный тупик” о семействе Лыковых (жили в горах Хакасии. – “Атмосфера”.), пытал семью, когда она еще была целая, про Беловодье. И вот любопытно, что Карп Осипович, глава семьи, говорит: были ходоки в Беловодье, ехали 40 семей на 40 подводах, предводителем был купец, он указал путь и рассказал про Беловодье – там много церквей, языки ассирийские, ехали через сухие степи и морем, дорога по океану, по льдам, по степи была обозначена путиками. В общем, по его мнению, в Китае.
А ныне живущая Агафья Лыкова говорила, нет, Беловодье, слыхала, от Никона (патриарх, реформы которого в середине XVII века привели к расколу Русской церкви. – “Атмосфера”.) сбегали крестьяне, много из соловецких обителей, и живут они где-то на Северном ледовитом океане рядом с Аляской. В одной семье получаются две совершенно противоположных версии, где, как что происходит.
“Я не знаю, где ты все это накопал”
-Множество книг, множество произведений массовой культуры, но я бы две книжки выделил. Одну - известного мистика, сложнейшего человека, как Вильям Блейк визионера, Владимира Токмакова, который написал “Запретную книгу Белого Бурхана”. Я не знаю, где ты все это накопал. У тебя есть там определенные прозрения, тебе везет на прозрения, например, о том, что в Бурханостан можно проникнуть через подводные реки, тоннели, пещеры. Я слышал несколько версий о том, что Алтай и Индия, например, соединены такими прекрасными подземными дорогами, по которым довольно быстро можно на эту территорию проникнуть.
А совсем недавно с легкой руки Сергея Анатольевича Зюзина, который написал большую статью в “Российской газете”, в мои руки попали две книжки, они меня удивили, особенно первая, которая называется “Беловодье. СМЕРШ внутри войны” (автор – Владимир Стремилов, полковник ФСБ. – “Атмосфера”). Чем удивили? Ну, с одной стороны, что сотрудник спецслужб, который всю жизнь отдал этому, не всегда литератор. А с другой стороны, у него был допуск к тем документам… И многие вещи мне показались очень-очень интересными, особенно история о группе из четырех или из трех американцев, которые приехали в Верхний Уймон в 1970 году, и на той территории, на которой, предположительно, может находиться Беловодье, проводили разного рода исследования. <…>
И Стремилов приходит к любопытному выводу, ссылаясь на документы “Аненербе”, который выглядит следующим образом. Объясняя феномен Беловодья мы вольно или невольно говорим, что, ну, особое пространство, особое нахождение в расщелинах, под землей, где-то еще. А Стремилов говорит, нет, надо смотреть по-другому. Дело в том, что в нашей чудесной стратосфере и атмосфере неравномерное залегание слоев. И есть пять аномальных точек, где в атмосфере есть возможность космическим лучам проникать, ну, если не беспрепятственно, то через минимальное количество фильтров.
И дальше он эти точки перечисляет. И они меня очень удивляют, потому что это довольно попсово получается. Первый вариант – это Антарктида, но тут понятно, как нижняя полярная точка. Во втором случае это Атлантический океан в районе Бермудских островов. Третья точка – это над Мариинской впадиной. Четвертая точка – это самые высокие точки Гималаев. И третья точка – это то, что находится вокруг Белухи.
И он рисует плотность этой атмосферы, ссылается на источники. И вот здесь любопытно было бы с астрофизиками посмотреть этот вопрос, теми, кто хорошо в этом понимает, насколько это верно. <…> Использую слово, которое использует и Стремилов: формируется линза, солнечные лучи, космические лучи самые разные, проходя через атмосферу и стратосферу дают совершенно другую картину.
